80 лет назад в 1943 году Пасха была 25 апреля. Однако, что же в это время происходило в Новороссийске? Большая часть Новороссийска была захвачена немецкими войсками еще в сентябре 1942 года.
Уже летом 1942 года войска вермахта оккупировали большую часть территории Северного Кавказа. И оккупационные власти стали поощрять возрождение религиозной жизни на Кубани. (Всего за недолгий период оккупации на Кубани было открыто 200 церквей и молитвенных домов: 100 – тихоновского, и 92 – обновленческого направления. Одновременно оккупанты поощряли деятельность «различных религиозных сект, ранее находившихся в подполье.») Безусловно оккупанты стремились использовать религиозную деятельность в собственных интересах. [1]
В Новороссийске был восстановлен храм Успения Пресвятой Богородицы, закрытый в 1937 году и превращенный в склад. В нем стал служить митрофорный протоиерей Александр Безсонов (1885-1959). Также возобновились богослужения в Троице-Скорбящемся храме на Стандарте.
Пришла весна 1943 года, заканчивался Великий пост. Службу в Великую Субботу немцы запретили. В Успенском храме отец Александр Безсонов до наступления темноты 24 апреля совершил освящение куличей, а заутреню вынужден был начать уже на рассвете. Подробные воспоминания о Пасхе в Успенском храме оставил Борис Сергель, который тогда был подростком. Они были опубликованы в газете «Родная Кубань» №1 2005 году. Только имя священника Борис указал не верно. Ниже я буду ссылаться на эти воспоминания.
«Куличи, испеченные из кукурузной муки и муки, смолотой из горелой пшеницы, которой некоторые запаслись со сгоревшей мельницы Асланиди, и снедь, какую смогли собрать, святили в лучах уходящего солнца в условиях фронтового города…
Ранним утром 25 апреля, едва забрезжил рассвет, жители ближайших домов потянулись к церкви… С крестным ходом вокруг храма пошли только духовенство и служители с хоругвями, народ попросили от участия в нем воздержаться. Оставшиеся в храме исполняли песнопения: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангелы поют на небесех: и на земле сподоби чистым сердцем Тебя славити». Закончился крестный ход, и ликующий голос отца Александра произнес:
– Христос Воскресе!
– Воистину Воскресе! – в едином порыве подхватили все присутствующие…
Первый снаряд ударил поблизости, у старой бани, второй, сделав перелет, разорвался за церковью на улице Чайковской.
Вилка. Третий попадет в церковь или разорвется около. Народ заволновался: неужели свои, в такой день?..
Третий снаряд упал рядом со зданием церкви. Зазвенели разбившиеся стекла окон. Плотная толпа качнулась к дверям храма. Хор умолк.
Но тут прозвучал громкий спокойный голос отца Александра: «Воскресение Христово видевшие, поклонимся Святому Господу Иисусу!..»
Люди остановились, замерли. В какое-то короткое мгновение они поняли, что отец Александр не намерен прекращать пасхальную службу, и что их долг, долг верующих, остаться в храме. И, как первые христиане в подобном положении, они бросили вызов смерти. Снаряды падали у стен, попадали в стены. Храм сотрясался…
Пали на колени, молились горячо, славя Воскресение Христово в состоянии жуткого восторга и духовного подъема… Все ужасное, что происходило вокруг, ничего не значило сейчас перед лицом вечной жизни, вечного мира, в который они готовы были с радостью вступить…
Когда рванул последний снаряд, и молящиеся подняли головы от пола, они увидели сквозь зияющий провал алтаря яркое солнце и его лучи веером, четко обозначившиеся в оседающей мгле. И лица их, и одежды их были белы.
Над головами грозно раскачивалось огромное подвесное паникадило, оно удерживалось на цепи и постепенно уменьшало размах колебаний.
Отец Александр остался жив. Он с трудом выбрался из-под обломков, весь белый, как мраморное изваяние, оглушенный силой взрыва. Шатаясь, неверными шагами он подошел к валявшемуся на полу семисвечнику, поднял его, хотел спуститься по ступеням к своей пастве. За его головой сверкало солнце.
И в это время раздались взволнованные крики его прихожан:
– Прокляни окаянных!
– Анафема убийцам!
Отец Александр стоял, скорбно внемля этим голосам. Мысль его напряженно работала. Он медлил, в чем-то сомневался и судорожно пытался найти только то одно, одно-единственное, правильное решение. Отец Александр еще немного постоял в неуверенности, а потом произнес слова из Нагорной проповеди:
– Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Прости, Господи, жестокосердие и духовную слепоту сынов наших. Помилуй их, ибо не знают они, что творят!
Потом твердым голосом обратился ко всем присутствующим:
– Христос Воскресе!
И трижды услышал в ответ:
– Воистину Воскресе!
– А теперь, братья и сестры, упокоим тела невинно убиенных и омоем раны пострадавших.» [2]
Одновременно с обстрелом Успенского храма был обстрелян и Троице-Скорбященский храм.
Артиллерийский обстрел начался во время проповеди священника. Один снаряд попал в алтарь, убив священника. Второй снаряд пробил купол и взорвался внутри храма в гуще народа. В полу образовалась большая воронка. В страхе люди выбежали из церкви, но снаряды продолжали рваться во дворе, на улице, вокруг церкви. Было убито и ранено много прихожан- женщин и детей. [3]
Газеты «Утро Кавказа» и «Над Кубанью», которые распространяли информацию, выгодную немецким оккупантам, расписывали зверства большевиков, расстрелявших новороссийские церкви во время пасхального богослужения.
Проводившееся после освобождения города расследование подтвердило, что обстрел проводился немецкими батареями с трех сторон: восточной, южной и юго-западной. Отмечалось, что, несмотря на большое скопление людей, вокруг церкви не было, как раньше, немецких солдат, по всей видимости, заранее предупрежденных о предстоящем событии. [3]
Однако Борис Сергель в своей публикации очевидно придерживается иной точки зрения.
Я придерживаюсь мнения, что это все-таки была немецкая провокация, так как после Пасхи немецкое командование издало специальный приказ, в котором говорилось, что в целях сохранения населения от большевистских обстрелов богослужения в церквах запрещается. И церкви были закрыты. [3]
При написании этого материала я использовала следующие источники.
[1] «Дело мира и любви. Очерки по истории и культуры православия на Кубани»
[2] «Новороссийский храм Успения Пресвятой Богородицы» Александр Герасименко, иерей Андрей Пашин
[3] «Церковь рабочих. История Троице-Скорбященского храма» Санеев С.А.
Хочу раздобыть также копию публикации Бориса Сергеля в газете ‘Родная Кубань’. Так как вариант в интернете может отличаться от исходника. А в этой статье я приводила цитаты Бориса Сергеля, размещенные в книге ‘Новороссийский храм Успения Пресвятой Богородицы’.